![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mojdomletaetИзраиль – Республика Нидерланды в 30-летней войне
Автор: Дэвид Голдман
Дата публикации: 13-09-2011
Вокруг Шпенглера
Маленькая страна, с отвоёванной у враждебной природы землёй, в течение 80 лет борется за выживание против несметных трудностей. Окружённая врагами, вознамерившимися её уничтожить, она собирает самую передовую армию мира и выигрывает. Несмотря на три военных поколения, искусство, науки и торговля процветают. Быстро растёт население, хотя конфликт опустошает окрестные земли в несостоявшихся государствах вокруг неё. И она становится путеводной звездой надежды потому, что она свободна.
Я имею в виду не Израиль, а республику Нидерланды 17 века, чья борьба за свободу против Испании стала прецедентом для американской революции. Три последних десятилетия Восьмидесятилетней войны (1568 г.-1648 г.) совпали с ужасной Тридцатилетней войной.
В 1600 г. полтора миллиона голландцев стояли перед австрийско-испанским альянсом, более чем в десять раз превосходившим население Нидерландов; к 1648 г. население Нидерландов насчитывало два миллиона человек, а у испанцев и австрийцев осталась, вероятно, всего четверть населения. Голландия стала самой богатой страной в мире, обладавшей 16 000 торговых судов, обеспечивающих мировую торговую империю, украшенной художниками вроде Рембрандта и Вермеера и учеными вроде Гюйгенса и Левенгука.
Можно говорить об «изоляции» голландцев в первые годы Тридцатилетней войны, хотя их с самого начала поддерживала Англия. Именно потому Филип II Испанский отправил в 1588 г. Великую армаду. Голландия встретилась с более грозными врагами, чем современный Израиль. Вместо беспомощных армий третьего мира (Египта и Сирии), Голландия воевала с Испанией — сверхдержавой 16 века с самой лучшей профессиональной пехотой, купленной на трофеи из Нового Света. Превосходный флот голландцев нарушил испанские коммуникации, а новый вид мобильной пехоты с помощью непрерывного обстрела из мушкетов нанёс поражение статичным испанским прямоугольникам.
Голландия противостояла чудовищному противнику, решительно настроенному вырвать с корнем протестантскую религию; а Израиль стоит перед группой несостоявшихся или постепенно-слабеющих государств, чья возможность вести войну разрушается. Через семь месяцев после начала арабских восстаний положение Израиля стало парадоксальным.
Перспектива формального мира — самая худшая с 1977 г., а военное положение Израиля улучшилось. Сирийская армия слишком занята расправами с протестующими для нападения на еврейское государство, а неопределённое положение режима Башара-аль-Ассада ослабляет его ливанского сателлита Хезболлу. Египетское общественное мнение настроено резко против Израиля, но последнее, что нужно в данный момент египетской армии, так это война с Израилем, поскольку в ней Египет неизбежно потерпит поражение.
Египет — несостоявшееся государство. У него нет выхода. Китайские свиньи будут кушать раньше египетской бедноты, поскольку зажиточные азиаты перекупят зерно у обнищавших арабов. Египет импортирует половину своего потребления (в калориях), а его валютные резервы на прошлой неделе рухнули так, что центральный банк объявил «опасный» уровень в 25 миллиардов долларов покрытия полугодового импорта — с 36 миллиардов до свержения Хосни Мубарака.
Указанный резерв, вероятно, включает и саудовский, и алжирский вспомогательные займы. При отсутствии туризма и наличии хаоса в большей части экономики страна соскальзывает в разруху — в данный момент она вряд ли может прокормить себя. И что будет делать Египет, когда закончатся резервы? Почти половина взрослого населения Египта не умеет читать, а у 800 000 молодых выпускников учебных заведений квалификация годна разве что для постановки штампов в идентификационные документы друг друга. Неудивительно, что на прошлой неделе футбольные хулиганы напали на посольство Израиля в Каире.
Перелом в израильско-турецких отношениях, в свою очередь, отражает слабость Турции, равно как и фанатизм премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана. Турция встретилась с краткосрочным давлением и долгосрочным кризисом. Эрдоган выиграл перевыборы в июне прошлого года скорее, как экономический управляющий, чем нео-оттоманский руководитель империи, но его экономический успех покоился на 40%-ом росте уровня банковских кредитов, и в итоге текущий дефицит равен 11% ВВП, то есть уровню Греции или Португалии.
Как я уже писал в прошлом месяце, с конца 2010 г. турецкая фондовая биржа упала в долларовом исчислении почти наполовину, а её валюта потеряла 20%. Эрдогановская экономическая Пещера чудес растворилась в песках Анатолии, и Турция стоит перед долгим периодом затягивания поясов.
Экономические проблемы Турции заставляют ту только волноваться, а вот её этнические проблемы, напротив, в долгосрочном плане представляют существенную угрозу. Через четверть века курдский станет основным языком для почти половины турецких детей, поскольку в курдских семьях — по четыре-пять детей, а в турецких, в среднем — всего полтора. В какой-то момент Турция в её нынешнем виде прекратит существование. Курдский сепаратизм сильнее, чем когда-либо: Омар Аспинар из бруклинского Университета писал 11 сентября в «Заман Онлайн»:
«За прошедшие 10 лет курдские политические надежды достигли беспрецедентного уровня.... курдские этнические, культурные и политические требования разжигаются молодым и всё более возмущённым поколением курдов, они тщетно звучат не только в Восточной Анатолии, но уже и в турецких больших западных городах, включая Стамбул, Измир, Мерсин и Адана. Кошмарный турецкий сценарий — турецко-курдское проживание в этих западных урбанизированных центрах. Курды знают, что демографическое будущее за ними, и что неистовые призывы Эрдогана к турецким женщинам иметь больше детей ничего не изменят. Курдский вопрос остаётся турецкой ахиллесовой пятой».
Вместо того, чтобы изолировать Израиль дипломатически, Турция и Египет укрепили его дипломатическую позицию. Объявив ООН-овский доклад комиссии Пальмера о майском инциденте 2010 г. с флотилией в Газе «юридически несостоятельным», турецкий президент Абдулла Гуль поставил свою страну в положение государства— мошенника. Неудача Египта при предотвращении нападения на посольство Израиля была огромным нарушением международных законов. Хотя дипломатия мало что значит, ведь Израилю требуется только поддержка США.
Самый вероятный результат — длительная война низкой интенсивности, в которой Израиль получит ещё больше ракетных ударов из Ливана и Газы и случайных террористических проникновений из Синая и с Западного берега, но никак не организованную военную угрозу от ближайших соседей. Самую существенную угрозу Израилю представляет иранская ядерная программа, она и остаётся самым большим неизвестным в этом уравнении.
Как писал 11 сентября Джонатан Шпейер в своём докладе для «Глория-Центра»: «Попытки Ирана возглавить блок анти-ёизраильского сопротивления "стали жертвой арабской весны", в частности, после помощи Тегерана презренному сирийскому режиму. Но Шпейер предостерегает, что это "не должно стать ни удовлетворением, ни самодовольством"».
Страна, знающая, что должна каждый день бороться за своё существование, может преуспеть даже при возникающем время от времени давлении. Этого не может вообразить израильский мирный лагерь, выродившийся до политического ничтожества после Интифады 2000 г., равно как и американские либеральные евреи. Но большинство израильтян, по-видимому, хорошо приспособились к долговременному режиму войны.
В своё время голландцы делали именно так. Когда в 1618 г. из-за попытки Богемии выйти из-под австрийского владычества началась Тридцатилетняя война, Голландия понимала, что испанцы воспользуются возможностью вернуть отколовшиеся протестантские провинции. Ожидая испанского вторжения, английские сепаратисты решили стать пилигримами в Новом свете. «Испанцы, — писал лидер пилигримов Вильям Брэдфорд в 1618 г., — могут оказаться столь же жестокими, как и варвары Америки, а голод и эпидемии причиняют здесь такое же страдание, как и там».
Через год после того, как «Мейфлауэр» отправился к Плимут Рок — в 1620 г. Испания отправила в Голландию армию, а в 1625 г. испанцы захватили большую голландскую крепость Бреда, всего в 90 км от Амстердама. В музее Мадрида висит холст Веласкеса с изображением сдачи города. Защитники Голландии удержали испанскую армию вдали от прибрежных городов, лишь открыв шлюзы и затопив страну. Если бы пилигримы остались, а испанцы победили, то, скорее всего, пилигримов бы сожгли, как еретиков.
Испания ввела эмбарго на торговлю с Голландией и успешно разрушала её экономику, хотя голландцы нападали на испанский флот, доставлявший сокровища Нового света, что обеспечивало им некую возможность вздохнуть. Голландия видела, как один за другим её союзники — немецкие и датские протестанты — терпят поражение от австро-испанского альянса, и к 1625 году она билась уже в одиночку. Однако к концу 1620-х гг. Голландия выигрывала войну на измор против растянувшейся Испании и смогла уже в поле померяться силами с испанцами.
Военный баланс оставался шатким, в 1629 г. испанская армия была в 40 км от Амстердама. Поворотным пунктом стал 1632 г., когда голландцы взяли фламандский город Маастрихт, разрушив испанское влияние в католической части юга Нидерландов (ныне территория Бельгии и Люксембурга). Когда в 1635 г. Испания и Франция начали войну, победившие Нидерланды уже доминировали в европейской торговле и их «золотой век» достиг пика.
Голландия хвасталась самым сильным в мире флотом и доминирующей позицией в мировой корабельной торговле, а её внутренние провинции стали неуязвимыми.
Голландцы были умны и несговорчивы, но они смогли победить испанскую империю во многом, потому, что просто были лучше, чем их противники.
Республика Голландия предложила Европе первый пример религиозной толерантности. Иберийские евреи и французские гугеноты нашли в Голландии прибежище благодаря её религиозной терпимости, а опытные иммигранты сделали неоценимый вклад в чудо голландской экономики — сегодня немного похоже на роль российских иммигрантов в Израиле.
Когда голландские армии вторглись в испанские Нидерланды (ныне — Бельгию), они предложили свободу вероисповедания подавляемым католикам. Страны, привлекающие талантливых людей, имеют огромное преимущество перед странами, их выдавливающими.
Не распространяя аналогию слишком широко, можно заметить, что религиозный конфликт вокруг Голландии 17 века несколько похож на сегодняшний Ближний Восток. Американцы почти ничего не знают о Тридцатилетней войне; не было ни одного фильма Голливуда или романа, излагающего её основные события. Это просто рассказы о безжалостной нищете, битвах и передвижениях и контр-передвижениях, уморивших почти половину Европы.
И всё это выродилось в дуэль между двумя державами, причём обе действовали в мистическом убеждении, что именно они стали богоизбранным народом: так полагали и французский кардинал Ришелье, и испанский герцог Оливарес. И это стало предвестием нео-язычества, которое почти завоевало Европу, тем, что Уинстон Черчилль называл «второй Тридцатилетней войной» 1914-1945 гг.
Конфликт между суннитским и шиитским исламом может вызвать нечто вроде Тридцатилетней войны на Ближнем Востоке, поскольку арабы, турки и персы борются за полномочия Божественных выборов. Различие в том, что Европа спускается в водоворот с пика экономического и культурного успеха, а мусульманские народы Ближнего Востока ведомы глубоким чувством унижения и неудач.
То, что просматривается впереди — ещё более ужасно, чем события 1618-1648 гг. Методы американских военных, использованные для выигрыша передышки в Ираке, могут расширить действие этого конфликта, как я уже утверждал в статье «Генерал Петреус: Тридцатилетняя война». Ещё раз — нация, олицетворяющая религиозную веру, соединённую с демократическими ценностями, восторжествует, несмотря на хаос вокруг неё.
отсюда: http://inoforum.ru/inostrannaya_pressa/izrail_respublika_niderlandy_v_30-letnej_vojne/
Шпенглер в изложении Дэвида Голдмана.
Автор: Дэвид Голдман
Дата публикации: 13-09-2011
Вокруг Шпенглера
Маленькая страна, с отвоёванной у враждебной природы землёй, в течение 80 лет борется за выживание против несметных трудностей. Окружённая врагами, вознамерившимися её уничтожить, она собирает самую передовую армию мира и выигрывает. Несмотря на три военных поколения, искусство, науки и торговля процветают. Быстро растёт население, хотя конфликт опустошает окрестные земли в несостоявшихся государствах вокруг неё. И она становится путеводной звездой надежды потому, что она свободна.
Я имею в виду не Израиль, а республику Нидерланды 17 века, чья борьба за свободу против Испании стала прецедентом для американской революции. Три последних десятилетия Восьмидесятилетней войны (1568 г.-1648 г.) совпали с ужасной Тридцатилетней войной.
В 1600 г. полтора миллиона голландцев стояли перед австрийско-испанским альянсом, более чем в десять раз превосходившим население Нидерландов; к 1648 г. население Нидерландов насчитывало два миллиона человек, а у испанцев и австрийцев осталась, вероятно, всего четверть населения. Голландия стала самой богатой страной в мире, обладавшей 16 000 торговых судов, обеспечивающих мировую торговую империю, украшенной художниками вроде Рембрандта и Вермеера и учеными вроде Гюйгенса и Левенгука.
Можно говорить об «изоляции» голландцев в первые годы Тридцатилетней войны, хотя их с самого начала поддерживала Англия. Именно потому Филип II Испанский отправил в 1588 г. Великую армаду. Голландия встретилась с более грозными врагами, чем современный Израиль. Вместо беспомощных армий третьего мира (Египта и Сирии), Голландия воевала с Испанией — сверхдержавой 16 века с самой лучшей профессиональной пехотой, купленной на трофеи из Нового Света. Превосходный флот голландцев нарушил испанские коммуникации, а новый вид мобильной пехоты с помощью непрерывного обстрела из мушкетов нанёс поражение статичным испанским прямоугольникам.
Голландия противостояла чудовищному противнику, решительно настроенному вырвать с корнем протестантскую религию; а Израиль стоит перед группой несостоявшихся или постепенно-слабеющих государств, чья возможность вести войну разрушается. Через семь месяцев после начала арабских восстаний положение Израиля стало парадоксальным.
Перспектива формального мира — самая худшая с 1977 г., а военное положение Израиля улучшилось. Сирийская армия слишком занята расправами с протестующими для нападения на еврейское государство, а неопределённое положение режима Башара-аль-Ассада ослабляет его ливанского сателлита Хезболлу. Египетское общественное мнение настроено резко против Израиля, но последнее, что нужно в данный момент египетской армии, так это война с Израилем, поскольку в ней Египет неизбежно потерпит поражение.
Египет — несостоявшееся государство. У него нет выхода. Китайские свиньи будут кушать раньше египетской бедноты, поскольку зажиточные азиаты перекупят зерно у обнищавших арабов. Египет импортирует половину своего потребления (в калориях), а его валютные резервы на прошлой неделе рухнули так, что центральный банк объявил «опасный» уровень в 25 миллиардов долларов покрытия полугодового импорта — с 36 миллиардов до свержения Хосни Мубарака.
Указанный резерв, вероятно, включает и саудовский, и алжирский вспомогательные займы. При отсутствии туризма и наличии хаоса в большей части экономики страна соскальзывает в разруху — в данный момент она вряд ли может прокормить себя. И что будет делать Египет, когда закончатся резервы? Почти половина взрослого населения Египта не умеет читать, а у 800 000 молодых выпускников учебных заведений квалификация годна разве что для постановки штампов в идентификационные документы друг друга. Неудивительно, что на прошлой неделе футбольные хулиганы напали на посольство Израиля в Каире.
Перелом в израильско-турецких отношениях, в свою очередь, отражает слабость Турции, равно как и фанатизм премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана. Турция встретилась с краткосрочным давлением и долгосрочным кризисом. Эрдоган выиграл перевыборы в июне прошлого года скорее, как экономический управляющий, чем нео-оттоманский руководитель империи, но его экономический успех покоился на 40%-ом росте уровня банковских кредитов, и в итоге текущий дефицит равен 11% ВВП, то есть уровню Греции или Португалии.
Как я уже писал в прошлом месяце, с конца 2010 г. турецкая фондовая биржа упала в долларовом исчислении почти наполовину, а её валюта потеряла 20%. Эрдогановская экономическая Пещера чудес растворилась в песках Анатолии, и Турция стоит перед долгим периодом затягивания поясов.
Экономические проблемы Турции заставляют ту только волноваться, а вот её этнические проблемы, напротив, в долгосрочном плане представляют существенную угрозу. Через четверть века курдский станет основным языком для почти половины турецких детей, поскольку в курдских семьях — по четыре-пять детей, а в турецких, в среднем — всего полтора. В какой-то момент Турция в её нынешнем виде прекратит существование. Курдский сепаратизм сильнее, чем когда-либо: Омар Аспинар из бруклинского Университета писал 11 сентября в «Заман Онлайн»:
«За прошедшие 10 лет курдские политические надежды достигли беспрецедентного уровня.... курдские этнические, культурные и политические требования разжигаются молодым и всё более возмущённым поколением курдов, они тщетно звучат не только в Восточной Анатолии, но уже и в турецких больших западных городах, включая Стамбул, Измир, Мерсин и Адана. Кошмарный турецкий сценарий — турецко-курдское проживание в этих западных урбанизированных центрах. Курды знают, что демографическое будущее за ними, и что неистовые призывы Эрдогана к турецким женщинам иметь больше детей ничего не изменят. Курдский вопрос остаётся турецкой ахиллесовой пятой».
Вместо того, чтобы изолировать Израиль дипломатически, Турция и Египет укрепили его дипломатическую позицию. Объявив ООН-овский доклад комиссии Пальмера о майском инциденте 2010 г. с флотилией в Газе «юридически несостоятельным», турецкий президент Абдулла Гуль поставил свою страну в положение государства— мошенника. Неудача Египта при предотвращении нападения на посольство Израиля была огромным нарушением международных законов. Хотя дипломатия мало что значит, ведь Израилю требуется только поддержка США.
Самый вероятный результат — длительная война низкой интенсивности, в которой Израиль получит ещё больше ракетных ударов из Ливана и Газы и случайных террористических проникновений из Синая и с Западного берега, но никак не организованную военную угрозу от ближайших соседей. Самую существенную угрозу Израилю представляет иранская ядерная программа, она и остаётся самым большим неизвестным в этом уравнении.
Как писал 11 сентября Джонатан Шпейер в своём докладе для «Глория-Центра»: «Попытки Ирана возглавить блок анти-ёизраильского сопротивления "стали жертвой арабской весны", в частности, после помощи Тегерана презренному сирийскому режиму. Но Шпейер предостерегает, что это "не должно стать ни удовлетворением, ни самодовольством"».
Страна, знающая, что должна каждый день бороться за своё существование, может преуспеть даже при возникающем время от времени давлении. Этого не может вообразить израильский мирный лагерь, выродившийся до политического ничтожества после Интифады 2000 г., равно как и американские либеральные евреи. Но большинство израильтян, по-видимому, хорошо приспособились к долговременному режиму войны.
В своё время голландцы делали именно так. Когда в 1618 г. из-за попытки Богемии выйти из-под австрийского владычества началась Тридцатилетняя война, Голландия понимала, что испанцы воспользуются возможностью вернуть отколовшиеся протестантские провинции. Ожидая испанского вторжения, английские сепаратисты решили стать пилигримами в Новом свете. «Испанцы, — писал лидер пилигримов Вильям Брэдфорд в 1618 г., — могут оказаться столь же жестокими, как и варвары Америки, а голод и эпидемии причиняют здесь такое же страдание, как и там».
Через год после того, как «Мейфлауэр» отправился к Плимут Рок — в 1620 г. Испания отправила в Голландию армию, а в 1625 г. испанцы захватили большую голландскую крепость Бреда, всего в 90 км от Амстердама. В музее Мадрида висит холст Веласкеса с изображением сдачи города. Защитники Голландии удержали испанскую армию вдали от прибрежных городов, лишь открыв шлюзы и затопив страну. Если бы пилигримы остались, а испанцы победили, то, скорее всего, пилигримов бы сожгли, как еретиков.
Испания ввела эмбарго на торговлю с Голландией и успешно разрушала её экономику, хотя голландцы нападали на испанский флот, доставлявший сокровища Нового света, что обеспечивало им некую возможность вздохнуть. Голландия видела, как один за другим её союзники — немецкие и датские протестанты — терпят поражение от австро-испанского альянса, и к 1625 году она билась уже в одиночку. Однако к концу 1620-х гг. Голландия выигрывала войну на измор против растянувшейся Испании и смогла уже в поле померяться силами с испанцами.
Военный баланс оставался шатким, в 1629 г. испанская армия была в 40 км от Амстердама. Поворотным пунктом стал 1632 г., когда голландцы взяли фламандский город Маастрихт, разрушив испанское влияние в католической части юга Нидерландов (ныне территория Бельгии и Люксембурга). Когда в 1635 г. Испания и Франция начали войну, победившие Нидерланды уже доминировали в европейской торговле и их «золотой век» достиг пика.
Голландия хвасталась самым сильным в мире флотом и доминирующей позицией в мировой корабельной торговле, а её внутренние провинции стали неуязвимыми.
Голландцы были умны и несговорчивы, но они смогли победить испанскую империю во многом, потому, что просто были лучше, чем их противники.
Республика Голландия предложила Европе первый пример религиозной толерантности. Иберийские евреи и французские гугеноты нашли в Голландии прибежище благодаря её религиозной терпимости, а опытные иммигранты сделали неоценимый вклад в чудо голландской экономики — сегодня немного похоже на роль российских иммигрантов в Израиле.
Когда голландские армии вторглись в испанские Нидерланды (ныне — Бельгию), они предложили свободу вероисповедания подавляемым католикам. Страны, привлекающие талантливых людей, имеют огромное преимущество перед странами, их выдавливающими.
Не распространяя аналогию слишком широко, можно заметить, что религиозный конфликт вокруг Голландии 17 века несколько похож на сегодняшний Ближний Восток. Американцы почти ничего не знают о Тридцатилетней войне; не было ни одного фильма Голливуда или романа, излагающего её основные события. Это просто рассказы о безжалостной нищете, битвах и передвижениях и контр-передвижениях, уморивших почти половину Европы.
И всё это выродилось в дуэль между двумя державами, причём обе действовали в мистическом убеждении, что именно они стали богоизбранным народом: так полагали и французский кардинал Ришелье, и испанский герцог Оливарес. И это стало предвестием нео-язычества, которое почти завоевало Европу, тем, что Уинстон Черчилль называл «второй Тридцатилетней войной» 1914-1945 гг.
Конфликт между суннитским и шиитским исламом может вызвать нечто вроде Тридцатилетней войны на Ближнем Востоке, поскольку арабы, турки и персы борются за полномочия Божественных выборов. Различие в том, что Европа спускается в водоворот с пика экономического и культурного успеха, а мусульманские народы Ближнего Востока ведомы глубоким чувством унижения и неудач.
То, что просматривается впереди — ещё более ужасно, чем события 1618-1648 гг. Методы американских военных, использованные для выигрыша передышки в Ираке, могут расширить действие этого конфликта, как я уже утверждал в статье «Генерал Петреус: Тридцатилетняя война». Ещё раз — нация, олицетворяющая религиозную веру, соединённую с демократическими ценностями, восторжествует, несмотря на хаос вокруг неё.
отсюда: http://inoforum.ru/inostrannaya_pressa/izrail_respublika_niderlandy_v_30-letnej_vojne/
Шпенглер в изложении Дэвида Голдмана.
