![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mojdomletaet) wrote2012-04-14 06:12 pm
Гюнтер ГраСС: певец «немецкого Холокоста»
Если исторический, или претендующий на таковой, труд можно оспорить и привести доказательства, как это случилось с «трудами» отрицателя Холокоста и реабилитатора нацистов Дэйвидом Ирвингом, то с произведениями литературы дело обстоит иначе. В их основе не исследования и факты, а лишь стилизованные фрагменты, выборочная память, субъективный опыт, эмоции и свободные ассоциации.
Гюнтер Грасс - один из самым успешных создателей нового пост-военного нарратива. Если в первые послевоенные годы герои его романов мучились чувством вины за то, что сделали они, то последние годы его героев мучает память о том, что сделали им, а именно: разгромили, победили, потопили, разбомбили, изнасиловали. Как истинный социальный хамелеон, автор идет в ногу с трендом.
Антифашист и пацифист успешно скрывал свое прошлое (в отличие, например, от Вилли Брандта и Хельмута Шмидта) до тех пор, пока это было нужно. Он признался в нем только тогда, когда «это» перестало вызывать прежнее отторжение, став безопасным для репутации. Его романы о потопленных немецких кораблях стали бестселлерами, а его высказывания о шести миллионах немцев, погибших в советском плену, в качестве контрапункта шести миллионов евреев, широко растиражированы. В его автобиографическом романе он описывают свое детство в «оккупированном» Данциге, и свою мать, которую многократно насиловали советские солдаты. Начиная с 2000 года, Грасс - инициатор и активный участник полемики на предмет «недостаточного», на его взгляд, признания немецкого народа в качестве жертвы ВМВ.
Новая картина маслом, написанная коллективным сознанием, выглядит так: немцы - жертвы Гитлера, Сталина, Рузвельта и Черчилля вместе взятых. Англичане и американцы отдали Германию на растерзание «монголам» (солдатам Красной Армии), которые грабили и изгоняли из домов мирное население и массово насиловали немецких женщин. Это ощущение себя жертвами нашло также отражение в трудах известных историков. В книге Энтони Бивора «Падение Берлина», Памятник Неизвестному Солдату назван «Памятником Неизвестному Насильнику».
Гюнтер Грасс - это голос тех немцев, которые испытывают большую обиду за то, что их страдания не находят достаточного отражения в учебниках истории, не вызывают достаточного сочувствия в мире, а их «настоящий Холокост» не признается, в отличие, например, от Холокоста евреев. Ссылки на «Дрезденский Холокост» часто сопровождаются эпитетом «настоящий» (real), подразумевая, что тот Холокост, который описан в учебниках истории и отмечается, как мемориальный день, является «не настоящим».
Внедрению этого нарратива жертв сопротивляются те немецкие общественные деятели и политики, которые пока еще определяют облик новой Германии и ее политику. Лучше всех отношение к немецкой виктимизации выразил в свое время Йошка Фишер: «Мы действительно жертвы, сказал он, «но мы жертвы самих себя». (…а не русских, американцев, чехов, поляков и евреев).
Однако скорее всего нарратив Грасса побеждает нарратив Фишера. Возведя литературный памятник немецким жертвам войны, Грасс не торопится признать статус жертв за другими. В канун своего визита в 2009 году в Польшу, Грасс посетил свой родной город, бывший Данциг. Поделившись своими воспоминаниями о советской «оккупации», и о матери , которая «позволяла советским солдатам творить с собой все, чтобы уберечь от подобной участи свою дочь», он тем не менее призвал поляков «перестать быть вечными жертвами», и назвал деление на жертв и преступников «искусственным».
В интервью на Немецкой волне он признался, как его покоробило то, как Брандт опустился на колени перед памятником жертв гетто. «Мне было это странно. Я не знаю, зачем он это сделал». Он признался также, что выразил свое отношение к этому жесту Брандта в завуалированной форме, потому что «я должен был писать так, чтобы мои статьи были напечатаны», но я воспринял это как «пропаганду».
Поскольку Грасс - социальный хамелеон, тонко чувствующий настроение своего окружения, то плавный переход автора, который анализирует вину немцев за ВМВ, в певца немецких жертв ВМВ, так же естественен в его случае, как и эволюция бывшего эсэсовца в левого либерала и палестинофила.
Феномен Грасса в какой-то степени является негативом немецкого реваншизма. Сегодня либеральные немцы не призывают переделать карту и завоевать новые территории, они требуют всего лишь признания их жертвами своих же жертв: американцев, англичан, «русских насильников», чехов и поляков, которые отказываются возвратить немецкую собственность в Силезии и Судетах, евреев, укравших у них Дрезденский Холокост. Не случайно «Комитет по возвращению судетских беженцев» настаивает на том, чтобы расположить свой берлинский офис как раз напротив памятника шести миллионов евреев.
Один из способов психологической и политической реабилитации и минимизации собственной вины выражается в обсессивной критике всех тех «других»: русских – за «массовые изнасилования» и «издевательства над военнопленными»,американцев за «империализм», израильтян за «геноцид палестинцев».
Если до сих пор беженец из Данцига Гюнтер Грасс ассоциировал себя с палестинцами, то сегодня латентный реваншист Грасс ассоциирует себя с гораздо более мощной силой - исламофашизмом, который стал для него всем тем, чем была нацистская Германии, и чем она могла бы стать, если бы союзники не сделали с ней то, что сделали.
Исламофашизм и левый либерализм - союзники, а бездарное стихотворение имело такой успех именно потому, что скрепляет и воспевает их естественный союз
Статья Нелли Гутиной